Кровь Эльфа.
1
На столе куча старого барохла, ржавые пахнувшие кровью клинки мечей, гусиные кости , протертая уздечка пропитаная лошадиным потом, заплесневелый каравай хлеба. Все это на столе, а на лавке дубовой, покрытой пылью от времени, прижавшись спиной к стене, Эланор, племяница лавочника сидит. Перо в её пальцах, выводит на пергаменте какие-то страные руны и магические значки, понятные только одной девушке, и никому больше.
Красива девушка, не по годам выглядит. Украшают её, темные как брильянт серые глаза и длиные золотые волосы.
- Девушка ведь, девочка совсем, салага зеленая, -говорят шутя в дружине. –а подыщи другого такого меткого стрелка из лука, кто умеет стрелы в цель точно вышивальница, узоры кидать.
Краснеет Эланор стыдясь своих двадцати лет. Всегда напоминают ей, об этом, то старшая дружина, то родные, а её лицо полыхает девичьим румянцем. Эльф был Эланор отец, а по бате –и она эльфийка. Помнит, будто вчера это было как давным –давно, когда ей семь лет стукнуло, отец дал ей лук свой эльфийский и стрелять учил.
-Делай поправку на ветер! –говорил он ей, показывая как удобнее держать лук и стрелять из него.
Давно это было. Пропал в великую смуту Эланор отец, словно в воду канул. Ни слуху о нём, ни духу. От отца девушка унаследовала, умение метко стрелять из лука, и маленькие эльфийские ушки, прикрытые копною ее волос. До двадцати лет продяжничала девушка, по лесам, живя охотой, пока не прибилась к ватаге вольной дружины. Ватажники встретили её немного настороженно, но увидев как она метает стрелы, гном Галдур, он же предводитель дружины сказал:
-Метко стреляешь – это хорошо! Значит с голоду не пропадешь!
Эланор улыбнулась ему в ответ, улыбкой прекрасной как горсть жемчужин, и сказала:
-Я с детства отцом стрелы метать научена, а ты, от голода не пропадешь? Смешно?
И вынув стрелу из кочана, натянула свой лук, и метко послала её прямо в серединку ствола стоявшей в конце деревни сосны.

2

Домик, где жила Эланор, стоял на окраине деревни. Из окна видны зеленые лапы елей и сосен, которые шумят на ветру подобно морю. Ночью ветер доносит до домика, крик совы и волчьи голоса, жутко бывало Эланор, всё казалось ей, что кто-то ходит рядом с домом, стуча и царапаясь по ночам в дверь.
Хотела она, к дяде в город перебраться, да жаль ей стало домик покидать, где она росла и который построил её отец, так и осталась до весны. Рано по утру вышла как-то Эланор на крыльцо, думая в лес на охоту пойти как вдруг заскрипела калитка, и послышались чьи-то тяжелые шаги.
Раздался грубый бас ватажника:
-Лучница, ты дома?
Девушка ответила на его вопрос метким выстрелом из лука.Стрела просвистела над головой у гнома и воткнулась в доску забора.
- Эй, поосторожнее, я же по делу! – произнес ватажник, озираясь по сторонам.
Эланор опустила лук, и подойдя к гному спросила:
-Вот она я! Что, тебе нужно?
-Гонец, приехал из города. Говорит, каратели по нашему следу посланы, две деревни уже сожгли!
-Сейчас буду! –резко сказала девушка, застегивая фибулу на плаще.
Вскоре она и гном были в общей избе, где квартировал предводитель отряда. Вся ватага была уже в сборе, ждали только её.
-Что случилось Галдур? –спросила у него девушка, у предвоителя.
- Позовите гонца! –распорядился гном, застегивая ремешок на шлеме.
Через минуту вошел юноша, одетый в черный балахон и протянул девушке грамоту, с печатью исписаную страными рунами.
Прочитала Эланор, что каратели близко и схватка неизбежна, и отбросила грамоту в угол.
,, Вот вляпалась, нужно было в город к дяде подаваться, а то связалась с гномами. Легкие деньги, соженые деревни, никакого шума, и дождались каратели на носу! Гном всё одно твердит: вместе грабили, -вместе и ответ держать будем! Простак он….А тут каратели…. Опять кровь лить, а мне уже надоело так жить…. Задолбало всё”
Вышла из домика на улицу, застегивая на все пуговицы простеганый кафтан, а в голове мысли словно мухи роятся: ,, бросить всё и в город уехать.
Рядом на колу висела голова, захваченого недавно в плен стражника. Девушка взглянула на неё, еще красную от засохшей крови и отвернулась.
3

По широкому торговому тракту, по грязи и талому снегу, шел отряд карателей – сотни две конных рыцарей, и четыре сотни кнехтов пехотинцев.Три дня словно голодные волки, шли они по следу вольной гномьей ватаги.
Отмороженый народ каратели, служивый, бывалый, хорошо обучен и вооружен, а все же крепко иногда призадумается воевода:
,, нафига мне, эта банда сдалась, сидел бы я себе в городе и вино пил, так нет же короля приспичело! Послал по лесу шастать, этих уродов искать –крестьян пугать!”
На стременах привстает, лес глазами просматривает, дорогу по короче выбирает. Так и крадуться по волчьи, пытаясь застать вольную ватагу в расплох. Места то для воеводы знакомые, сдесь он жил когда-то до службы, дом имел, дочку, а теперь его уделом стал лишь меч да огонь. Где бы не прошла его рать, после неё дома деревень сожены, а крестьяне перебиты. Словно смертоносная гадина прополза –где рать его прошла.
Воевода, семь лет не был в родных местах. Служба королю, потом служба великой инквизиции, расплавленое железо пытачной башни, галеры с медным тараном, синяя гладь моря, и наконец –каратели.
Вот она воеводина жизнь, если назад оглянуться. Стала чёрствой его душа, как летом в жару, черствеет коровья лепешка на земле. Память как клещи палача жмет и сколько не заливай её вином, не отпустит.
4
С утром пришел туман. Белой пеленою укрыл он деревья, а у реки окончательно растаял лед.
С утра зарядил мелкий дождик, а у старого кочмаря Хью заныли ноги. Шаркая по лестнице, и прихрамывая, старый корчмарь открыл ворота корчмы и вышел на улицу. Пахло свежим навозом, дед охая пошел к амбару осмотреть замки. Не успел он дойти до калитки, как на дороге ведущей к его питейному заведению, показался отряд всадников. Один из них крикнул, кочмарю, шагавшему по тропинке:
-Иди сюда дед!
Глянул корчмарь с опаской, остановился. Много перевидал он за лихие года, но таких вот бронированых рыл не видел, которые без особых церемоний обыскивали корчму и дворик.
-Живее шевелись старая развалина!
Вдоль стенок избушки и амбара двинулся корчмарь, тихонько зашамкал губами, стал поодаль от гостей.
-Мы, королевские дружиники, корчмарь… Ты нас не бойся – тихо сказал воевода. –мы за вольницей гоняемся, от своих отбились! Может видел вчера, отряд наш тут проходил?
-Проехали вчера какие-то.
-Куда они пошли, дедушка?
-А кто их знает!
-У тебя, в корчме их нету?
-Нету! –сказал корчмарь и повернулся спиной.
Тут раздался глухой удар плетью и старый корчмарь рухнул в грязь лицом. Когда он, приподнял из грязи свое лицо, то содрогнулся от ужаса.
Перед ним сняв шлем с головы, стоял командир королевских карателей. Глаза как у волка, огнем горят, оскал зубов такой, что дьявол позавидует.
-Говори старый пень, ватажники тебе любы?
-Простите, ваша светлость! Не вели казнить, вели слово молвить! –голосил перепуганый насмерть старик, целуя грязные сапоги воеводы.
- Поклянись спасителем, что ты не сообщник ватажников! Да ты не крестись, а землю жри!
Ртом безубым жует кочмарь песок, и слезами его мочит.
-Ну, теперь верю. Вставай старый пень!
И злобно захохотал воевода, глядя как не может встать на ноги старый кочмарь. А воины его рыщут в погребах и амбарах, ищут разбойников.
К вечеру подошли основные силы и каратели запалив корчму, двинулись дальше по дороге. Выйдя к темному лесу, воевода спешился и приказал:
-Лагерь ставте, а завтра поутру лес прочешем весь!
Выставив стражу, каратели раставили шатры и заснули. Наступила тишина. В небе светила луна, да выли в отдалении от лагеря голодные волки.

5
Через несколько часов пришел долгожданый расвет. Галдур, после бессоной ночи, поднял свою ватагу на ноги, и сказал Эланор:
-Будем прорываться из леса –стрел не жалей! Нам нужно цепь окружения прорвать и уйти! Ясно?
- Задачу боевую поняла! –ответила Эланор, проверяя натяжение лука.
-не робей, девочка, вырвемся! –подбодрил её, вожак и нежно потрепал по щеке рукой. –главное стрел не жалей!
Эланор в ответ кивнула ему головой и он вскочив на коня ускакал к основной ватаге.
,, Ну вот и всё –это конец! –подумала девушка, ловко вскочив в седло. Из леса уже вылетали ватажники размахивая мечами на ходу. Ватага вылетела на опушку и перед нею открылся лагерь карателей.
-На прорыв! –крикнул Галдур и выхватив из ножен саблю пустил коня в галоп.
Вдруг у опушки выросли алебарщики и густо посыпались стрелы, ватага словно в набеге расыпалась.
Из оврага на поляну вылетел всадник в черном рогатом шлеме, с огромным мечом в руках. Он огляделся по сторонам и пустил коня в галоп, непподалеку от него щелкали арбалеты кнехтов.
Вжик! Вжик! Вжик! Свистели над головой арбалетные стрелы.
Всадник развернул коня и кинулся в погоню за уходившей от погони ватагой.
-Держать строй! –раздавались команды сотников, и пехота выстроив стену из щитов и копий, приготовилась к отражению атаки разбойников. Те налетели вихрем и заработали саблями и кистенями. Началась откровеная резня:
Солдаты платили четверыми убитыми, за одного гнома –но из-за своего числа могли позволить себе этот размен.
Воевода не лез в схватку с гномами, а словно ястреб выжидал добычу по вкусней. Вдруг он увидел как в сторону леса, промелькнула тень молодого всадника с луком в руках. Издалека он увидел женское, почти девичье личико и погнав коня шпорами, погнался за всадницей.
- Тварь, подстилка разбойничья! Стреляй, стреляй, я тебе настреляю!
Воевода отбил пущеную в него стрелу на скаку мечом, и приближался к своей жертве всё ближе и ближе.
Схватка на опушке почти закончилась, раненых разбойников добивали мечами пехотинцы. А на помощь воеводе вдогонку пустилось шесть опытных рубак.
Метко стреляла лучница по приближающимся врагам из лука. Её стрелы так и свистели, точно в цель, выбивая врагов из седла.
,, Молода, неопытна, смерть её сдесь и возьмет” –думал воевода, настигая свою жертву и выждав когда у той кончились стрелы, пустил поводья и налетел беркутом.
С седла пепевесившись рубанул мечом, обмякло под ударом тело и послушно сползло вниз. Соскочил воевода с коня, плащ с убитой сдернул, капишон снял, глянул а лицо уже начало покрываться мертвецкой бледностью. Перевернул тело, голову у убитой приподнял, волосы с плеч скинул, чтоб голову мечом отсечь и королю отвести и вдруг увидел маленькие острые ушки. Медленно словно боясь разбудить, вверх лицом повернул голову, руки кровью измазал, в глаза всмотрелся и только тогда за плечи обнял неловко и сказал глухо:
-Дочка! Эланор! Родная! Кровинушка моя…..
Бледнея крикнул:
-Да скажи мне хоть слово! Как же это ты?
Упал, заглядывая в мертвые глаза, веки кровью залитые, приподняв тряс небольно, податливое тело. Но Эланор не отвечала, удар меча, оказался для неё смертельным.
К груди прижал, поцеловал воевода свою дочь, и стиснув зубы бросился прямо на острие своего меча……

А вечером, когда солнце садилось, а перелеском подошли основные силы отряда, ветер принес голоса, фырканье лошадей, звон кольчуг, - с рогатого шлема воеводы нехотя сорвался беркут. Сорвался и исчез в черном небе.